Наблюдая за реакцией российских политиков и сотрудников СМИ на трагедию в Брюсселе, я постоянно задавал себе вопрос о том, каковы все эти люди в быту, в кругу семьи, среди своих приятелей? Они, что, на похоронах друга или родственника тоже непременно говорят о том, что покойный сам виноват в своей смерти, поскольку вел неправильный образ жизни? Они вообще когда-нибудь отдыхают от своего образа патриотов-обличителей?
Практически никто из российских представителей истеблишмента не смог ограничиться простым состраданием, то есть нормальной человеческой реакцией на гибель людей и боль близких. В российском публичном пространстве разлился смрад тотального злорадства. В диапазоне от открытой радости в интонациях: "такваминадо", "самивовсемвиноваты", - до злорадства скрытого, когда после дежурной фразы сочувствия следует уже идущая от души тирада про то, что "мы же вас предупреждали!" и т.д.
Весь спектр публичных "злорадцев" был представлен на Первом канале в программе "Политика" от 23.03.2016 с ведущими Петром Толстым и Александром Гордоном.
Естественно, первое слово было предоставлено лидеру ЛДПР. До выборов в Госдуму осталось полгода и поэтому Ж. старается использовать любую возможность, чтобы ежедневно напоминать о себе. И Кремль ему в этом всячески способствует, поскольку Ж. выполняет несколько важных функций, в реализации которых его невозможно заменить. Крайне трудно найти человека, который бы смог одновременно изображать из себя злобного оппозиционера, припадочного патриота, яростного врага Запада и реальной оппозиции, и при этом быть на 100% лояльным к власти и регулярно собирать свои 10% голосов любителей карикатурного фашизма.
"Европа горит, и пусть горит!", - со счастливой улыбкой прокаркал Ж. – "Радоваться надо! Никакого сотрудничества! Надо их послать на три буквы! Мы им санкции объявим навечно!".
После Ж. любой оратор смотрится эталонным либералом. Поэтому Владимир Рыжков должен быть благодарен Петру Толстому, что тот ему дал слово сразу после лидера ЛДПР. И Рыжков шанс не упустил, объяснил, что главной глупостью было бы делать так, как предлагает Ж. Поскольку Россия крупнейшая европейская страна и у нас половина торговли с Европой.
Рыжков был весьма убедителен, чего Ж., естественно, стерпеть не мог – выборы же! Поэтому он вышел из-за стойки и решительно двинулся в сторону оппонента. На секунду показалось, что он собирается вспомнить молодость и выкинуть что-то хулиганское. Но подойдя к Рыжкову Ж. убедился, что тот на полголовы выше и поэтому мирно прошел мимо и набросился на невысокого и щуплого американца Майкла Бома с криком: "Гитлер был честнее вас, американцев! Гитлер был лучше вас!". К задиристому поляку Якубу Корэйбе, который всю передачу всех перебивал и на всех нападал, Ж. благоразумно не стал приближаться и лишь издали мстительно выкрикнул, что Польшу надо ликвидировать.
Толстому с трудом удалось вернуть Ж. обратно за его стойку, но он и оттуда продолжал орать несусветное. Первым делом он объявил, что сейчас в Кремле пьют шампанское. Собутыльник, по данным Ж. – Джон Керри, визит которого лидер ЛДПР сравнил с визитом Риббентропа в Москву. "Польше – конец! Мы ее закрываем!" - жест в сторону Якуба Корэйбы. "Вы будете – европейский колхоз – подыхать! Нам не нужна Европа! Только русские и американцы будут править миром!", - сообщил Ж. И напоследок отдал завершающие распоряжения: "Надо подписать все секретные протоколы. Вы, поляк (снова мстительный жест в сторону Корэйбы), будете отбывать наказание в Пермских лагерях".
Накануне Ж. выступал на "России - 1" у Соловьева, где так же старательно изображал припадочного и активно приветствовал террор в Европе. "Теракты сейчас идут в Европе, и будут идти! И нам это выгодно!", - вопил Ж. на главном государственном телеканале. – "Пусть они там подыхают и погибают!". Трудно представить большее национальное унижение, чем практически ежедневное присутствие в эфире главных телеканалов страны злобного клоуна, который вот уже 23 года подряд позорит парламент страны, изображая из себя лидера парламентской фракции.
Если Ж. как всегда целенаправленно воспринимался как карикатура на самого себя, то остальные претендовали, чтобы их воспринимали всерьез. Это касается, прежде всего, ведущего Петра Толстого, который совершенно не собирался ограничиваться ролью модератора дискуссии, а весьма напористо обозначал собственную позицию. Его особенно возмутило, что представитель Евросоюза по иностранным делам Федерика Могерини, которая расплакалась на пресс-конференции, посвященной брюссельским терактам, не плакала по поводу трагедий, которые происходили с российскими гражданами.
Тут, правда, ему весьма увесисто возразил Владимир Рыжков, который напомнил, что полтора миллиона римлян вышли на улицы в знак солидарности с жертвами Беслана. И в целом, европейцы намного более массово выражали сострадание по отношению к нашим несчастьям, чем граждане России. На что Петр Толстой возразил, что рядовые европейцы, может и сострадают, а вот их начальство ограничивается дежурными соболезнованиями. Видимо, Петр Толстой, очевидно, знает какой-то тайный метод или секретный прибор, позволяющий ему безошибочно определять, какие сострадания дежурные, а какие, наоборот, искренние.
Но главная мысль Толстого была им припасена ближе к концу программы. "Вы 25 лет ошибались насчет нашей страны, думая, что имеете право давать нам советы", - торжественно провозгласил Петр Толстой. Было видно, что все эти 25 лет он страдал и копил в себе благородный гнев и только ждал удобного повода выплеснуть его в лицо Европе. И вот дождался. "Вы напрасно считали нас недо-Европой! И поучали! А вот теперь вы должны будете нас признать. И Крым признаете, никуда не денетесь!", - презрительно бросил Толстой свой приговор в лицо присутствовавшим в студии двум немцам, французу и одному поляку.
Теракты и реакция на них обнажили ценностную пропасть не только между европейским и исламским мирами, но и между Европой и Россией. Эту пропасть демонстрировал почти каждый из участников дискуссии с российской стороны. Военный эксперт Игорь Коротченко с трудом скрывал свою радость от того, что вот теперь он может объяснить европейцам всю глубину их заблуждений. "У вас беженцы зовут вашего канцлера – мамой! Не немцы, а беженцы! Это же беда!", - втолковывал он двум немцам. Один из немцев, кинорежиссер Феликс Шультесс возразил, что для него это предмет гордости. На что Игорь Коротченко вновь воскликнул: "Нет, это беда!", и приговорил: "У нас никогда не будет такого бардака, как в Германии!".
Видимо, военный эксперт Игорь Коротченко полагал, что его последняя реплика звучит гордо и патриотично, но от нее почему-то повеяло унынием и безысходностью. Особенно от слова "никогда". Стало очевидно, что, действительно, никогда такие как военный эксперт Игорь Коротченко не поймут того, что можно гордиться не тем, что лидер твоей страны ловко стащил кусок чужой территории и метко сбрасывает бомбы на чьи-то головы, а тем что главу твоего государства называют мамой люди, совершенно не похожие на тебя, другие по культуре и языку.
Эта пропасть между Европой и Россией на глазах становилась все глубже с каждой репликой ведущих Петра Толстого и Александра Гордона, с каждым выкриком Ж., с каждым напитанным ядом вопросом сотрудника "КП" Александра Яковлева, с каждым злорадным выступлением видного единоросса Андрея Исаева. К концу передачи эта пропасть превратилась в бездну, и уже казалось, что мечта этих славных людей сбылась и эта бездна поглотила весь Западный мир без остатка. И нет уже никакой Европы и Америки, и наступило для этих русских патриотов счастье. Неясно было лишь, как этим счастьем поделиться с другими русскими патриотами. Поскольку вместе с Европой и Америкой в бездне исчезло и все то, что Европа и Америка давали России. В том числе все, что "говорит и показывает", с помощью чего можно так весело и куражно врать про мировую закулису и зловещие козни Запада и так искренне делиться с миллионами сограждан своей радостью по поводу гибели десятков европейцев.
! Орфография и стилистика автора сохранены
