Сегодня, когда путинский режим стал главной угрозой миру и человеческой цивилизации, важно понять его генезис, природу его устойчивости и отличия от других диктаторских режимов.
Одной из важнейших характеристик диктатуры, образовавшейся в России в начале 21 века, является совершенно особая, небывалая в истории конструкция медийного поля, а также его уникальные отношения с полем политическим.
Все диктатуры 20-го столетия держались на насилии. В конструкции путинской диктатуры насилие составляет важный компонент, но еще более важной опорой этой диктатуры стало целенаправленно деформированное поле СМИ. Не случайно одним из первых концептуальных документов, подписанных Владимиром Путиным во время его первого президентского срока, стала Доктрина информационной безопасности, в которой СМИ делились на "свои", то есть государственные и "чужие", то есть все остальные. Путин впервые вступил в должность президента 7.05.2000 года, а Доктрина информационной безопасности подписана им 9.09.2000. Документ первоочередной важности.
Медийное поле первым было подвергнуто зачистке, намного раньше, чем подобной процедуре подверглись поле экономики и публичной политики. Убийство НТВ началось через 4 дня после вступления Путина в должность президента: 11.05.2000 года были проведены обыски в центральных офисах холдинга владельца НТВ Гусинского, 13.06.2000 Гусинский уже сидел к камере в Бутырской тюрьме, а в ночь с 13 на 14 апреля 2001 года произошел силовой захват НТВ. Хребет независимой от государства прессы был сломан.
Выключив в стране свет и звук, Путин начал выстраивать свой режим, зачищать Россию под себя. Наряду с полем политики и экономики поле СМИ зачищалось с особым тщанием.
ЗАЧИСТКА
"Зачисткой" на жаргоне спецслужб называется комплекс оперативно-силовых мероприятий по выявлению и задержанию подозрительных лиц и изъятию запрещенных к обороту предметов. В ходе "зачистки" медийного поля одновременно происходили несколько процессов.
Во-первых, из всех средств массовой информации вытеснялась журналистика как сфера общественного сознания, как особая профессиональная деятельность и как общественная служба. Лучше других цели этого процесса выразил заместитель министра связи РФ Алексей Волин. Выступая в феврале 2013 года перед профессорами и преподавателями факультета журналистики МГУ, Алексей Волин сказал: "Любой журналист должен твердо помнить, что у него нет задачи, сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой. Это все не бизнес. ЗАДАЧА ЖУРНАЛИСТА – ЗАРАБАТЫВАТЬ ДЛЯ ТЕХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ЕГО НАНЯЛИ. Нам надо четко учить студентов тому, что выйдя за стены этой аудитории, они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать, и как писать о тех или иных вещах. И дядя имеет на это право, потому что он им платит". Конец цитаты.
Слова заместителя министра связи Волина, курирующего российские СМИ, в концентрированном виде воплотили государственную политику в сфере медиа и журналистики. К концу нулевых журналистики в СМИ, особенно на телевидении, практически не осталось.
Второй процесс, который в нулевые годы шел особенно интенсивно – убийства журналистов, которых не удавалось вытеснить из СМИ и которые своей деятельностью создавали проблемы власти и криминальному бизнесу, сросшемуся с властью.
Всего за период после отмены цензуры в России, жертвами "цензуры автомата Калашникова" стали 314 журналистов, убитых в связи с исполнением ими своих служебных обязанностей. Комитет защиты журналистов считает Россию третьей страной в мире по уровню опасности для журналистов, после Алжира и Ирака, то есть из тех стран, на территории которых нет войны, Россия – самая опасная для журналистов.
Особенностью этих убийств стала безнаказанность. Ни по одному из громких убийств журналистов в последние годы заказчики и организаторы этих преступлений не предстали перед судом. Артем Боровик и Пол Хлебников, Анна Политковская и Юрий Щекочихин, Анастасия Бабурова и Наталья Эстемирова – с каждым из этих убийств журналистика в России становилась на голову ниже, а кроме того в профессии поселился страх и самоцензура, а такой вид журналистики как журналистское расследование стал большой редкостью.
ПРЕВРАЩЕНИЯ
Среди многих отличий медиафрении путинского режима от внешне похожих на нее геббельсовской и сталинской пропаганды не последнее место занимают персональные характеристики и мировоззренческие траектории акторов медийного поля.
Все главные пропагандисты рейха, казненные по приговорам трибуналов, были убежденными нацистами. Они все стали нацистами до того, как нацисты пришли к власти.
Юлиус Штрейхер, редактор газеты "Штурмовик", повешенный по приговору Нюрнбергского трибунала, создал собственную антисемитскую организацию еще в 1919, а в 1923 году участвовал вместе с Гитлером в провалившемся "Пивном путче". Все эти годы был верен себе и орал "Хайль Гитлер!" стоя под виселицей с мешком на голове.
Уильям Джойс ("лорд Гав-Гав"), ведущий англоязычных передач германского радио, также повешенный британскими властями, вступил в Британский союз фашистов в 1932 году, а впоследствии, дабы избежать ареста за свою нацистскую деятельность, вынужден был эмигрировать в Германию.
Фернан де Бринон, главный рупор вишистского правительства, расстрелянный по приговору французского суда, занял прогерманские позиции сразу после Первой мировой войны, задолго до прихода нацистов к власти в Германии завел дружбу с Риббентропом, задолго до оккупации Франции нацистами брал весьма лояльное интервью у Гитлера и всячески пропагандировал его во Франции.
То есть все эти люди не меняли своих людоедских взглядов, не брали их "на время" из конъюнктурных соображений, они были убежденными и последовательными нацистами, в том числе и тогда, когда эти убеждения не приносили никаких дивидендов, а в некоторых случаях могли добавить проблем.
О большинстве тех, кто составлял ядро пропагандистов в сталинскую эпоху, можно было сказать то же самое.
Принципиально иная история убеждений и ценностей у тех, кто работает сегодня в пропутинских СМИ. Абсолютное большинство телезвезд, поливающих грязью "проклятые девяностые", клеймящие "гнилой Запад", "мнимые общечеловеческие ценности", а также "навязанные нам чуждые идеалы демократии и либерализма", в те самые девяностые придерживались ровно тех взглядов, которые нынче проклинают.
Можно взять практически любого. Одна из центральных фигур российского медиа-поля: Дмитрий Киселев. В девяностые годы – убежденный западник, либерал и демократ. В период с 2000 по 2003 годы, во время работы на украинском телеканале ICTV в качестве главного редактора службы информации и ведущего программы "Подробно с Дмитрием Киселевым" – ко всем вышеперечисленным убеждениям добавился украинский патриотизм.
В 2006 году – началось то, что сам Киселев позднее называет "определенной внутренней эволюцией", суть которой – в смене взглядов на противоположные. Теперь Дмитрий Киселев – крайний антизападник, грозит превратить США в радиоактивный пепел, идет в авангарде антиукраинской истерии, слова "демократия" и "либерализм" произносит исключительно в презрительных интонациях. Эволюция взглядов – вещь не только возможная, но и естественная, но когда она происходит в строгом соответствии с графиком дуновений политических ветров, то такая "эволюция" обычно называется мимикрией.
Еще более разительны трансформации тех членов команды старого НТВ, которая под руководством Евгения Киселева была, видимо, лучшим журналистским коллективом на постсоветском пространстве.
Тут измена убеждениям шла рука об руку с изменой людям. Нынешний генеральный директор ВГТРК, Олег Добродеев, был одним из создателей независимого от государства телевидения НТВ и до января 2000 года руководил этой компанией. Первым почувствовал, что означает для независимой прессы приход Путина и первым сбежал с корабля, который уже был обречен, но еще не знал об этом. Превращение Олега Добродеева из профессионального журналиста в профессионального державника и государственника произошло мгновенно, без малейших колебаний и нравственных исканий.
Точно так же мгновенно перешел на сторону "врага" "золотой мальчик старого НТВ" Эрнест Мацкявичус. Вот только что он стоял рядом со мной на митинге в защиту НТВ, а вот он уже в студии под руководством Альфреда Коха дает дистиллированные пропутинские новости.
"Нравственная эволюция" Андрея Норкина, в отличие от других растянулась на годы. После разгрома НТВ, он работал на "ТВ-6", руководил телеканалом "Эхо-ТВ", телекомпанией RTVi.
Потом был не очень внятный период работы на 5 канале и ОТР. И вот, наконец, в 2014 году страна увидела то, что можно назвать "Норкиным обновленным", Норкиным, узревшим свет истинной путинской веры. Одним словом, Андрей Норкин обрел Крым и его эволюция благополучно завершилась. В качестве ведущего "Анатомии дня" и ток-шоу "Список Норкина" он встал в ряд с наиболее одиозными и мракобесными лжецами путинского телевидения, Соловьевым, Толстым и Гордоном, выделяясь даже среди них своим хамством и грубыми фальсификациями фактов.
За всеми этими историями, столь различными у сталинских и гитлеровских пропагандистов с одной стороны и путинских фальсификаторов с другой, стоит фундаментальное отличие путинской медиафрении от пропаганды иных диктатур. У тех – в основе была идеология. У путинского режима никакой идеологии нет.
ОПОРА НА ИДЕЙНЫЙ ВАКУУМ
Все тоталитарные диктатуры 20-го столетия опирались на тоталитарные же идеологии: фашизм, нацизм, коммунизм и исламизм. Любая идеология – системно-упорядоченная совокупность взглядов и ценностей. И пропаганда – это распространение такой целостной совокупности. То есть распространение идеологии.
Все идеологии упакованы в какие-либо тексты. Всякая идеология изложена в книге.
Идеология фашизма – в книге Джовани Джентиле "Происхождение и доктрина фашизма, и в книге Муссолини "Политическая и социальная доктрина".
Идеология национал-социализма – в книге Гитлера "Моя борьба", и кратко в программе "25 пунктов".
Идеология исламизма вполне понятна, если прочитать законы шариата и иметь в виду, что исламизм – это требование, чтобы все жили по этим законам.
Про книги, в которых изложена идеология коммунизма тем, кто читает на русском языке, писать неловко, многие из нас сравнительно недавно сдавали по ним экзамены и зачеты.
Книги, в которой изложена идеология путинизма, не существует. Нет никакого связного текста, в котором, пусть кратко, пусть тезисно, излагались бы основные черты этой идеологии.
О необходимости завести государственную идеологию, вопреки 13-й статье Конституции, вот уже несколько лет взывают с экранов телевизоров многочисленные кликуши в диапазоне от Владимира Соловьева до Виталия Третьякова, декана факультета телевидения МГУ. Путин однажды, когда к нему уж совсем пристали с вопросом, какая у нас идеология, отмахнулся, ответив коротко: "Патриотизм".
Заменить идеологию – одним словом "патриотизм", это все равно, что вместо компаса и карты незнакомой местности дать путнику только ее название.
Причина, по которой путинский режим не может обрести никакой идеологии, коренится в сути этого режима. У путинизма одна цель – сохранение власти. Никакой иной цели нет. Никаких других интересов, кроме собственных, путинский режим не представляет. По большому счету Путину нечего сказать подведомственной популяции.
Поэтому то, что происходит в медийном поле – это не пропаганда. Это манипуляция общественным сознанием с целью установления контроля, прежде всего за электоральным и иным политическим поведением. Вся остальная жизнь россиян Путина и его окружение не интересует.
Отсутствие идеологии создает путинскому режиму своеобразную неуязвимость: раз нет тезиса, не может быть и антитезиса. Невозможно спорить с тем, что не имеет содержания, не артикулировано в текст.
Отсутствие идеологии не означает, отсутствия приоритетов и пристрастий. У медиафрении их несколько. Во-первых, архаика помноженная на тяготение к мистике и лженауке. Не случайно в последнее время главой администрации назначен господин, изобретший "нооскоп", с помощью которого можно управлять будущим, министром образования и науки назначена дама во взглядах которой смешались сталинизм и православие, а государственную защиту прав ребенка теперь будет осуществлять попадья, которая верит в "новую науку телегонию", в соответствии в которой матка запоминает всех предыдущих партнеров своей хозяйки.
ХВОСТ, ВИЛЯЮЩИЙ СОБАКОЙ
Еще одно существенное отличие СМИ, находящихся в состоянии медиафрении, от обычной пропаганды – существенно большая автономность и более высокий статус медиафренических СМИ в табели о рангах. Хрущев называл журналистов – подручными партии и в целом это верно отражало роль медиа в советской иерархии. Редактор партийной газеты – рядовой член парткома, сидящий в конце стола во время заседаний. То есть сугубо подчиненный статус.
Сегодня ведущие сотрудники федеральных медиа, такие как Владимир Соловьев, могут позволить себе снисходительно похлопать по плечу руководителей парламентских фракций, поскольку в их воле несколько сократить допуск в эфир представителей этих фракций, что неизбежно скажется на итогах очередных выборов.
У Путина особое отношение к телевидению. Как к месту политического рождения. Путин родился в телевизоре, и поэтому федеральные российские СМИ, прежде всего это три главных федеральных телеканала – Первый канал, Россия-1 и НТВ воспринимаются им как силовые структуры, как информационные войска. И в этом качестве как любые силовики имеют собственные, отдельные от других государственных структур и институтов интересы.
Ведущие главных политических ток-шоу отстаивают свое привилегированное место в эфире прежде всего путем повышения градуса милитаристской и ксенофобской истерики в эфире. Для этого в эфир приглашают таких профессиональных политических клоунов, как лидер ЛДПР, таких мастеров эпатажа как востоковеды Сатановский и Багдасаров, военный эксперт Коротченко, политолог Куликов или карикатурный сталинист Стариков.
Ни один из них не состоятелен как профессиональный эксперт в своей сфере, но зато каждый из них может привлечь внимание сочным ругательством в адрес оппонента, или какой-нибудь яркой геополитической гиперболой, способной приподнять рейтинг программы.
И с этим связан высокий уровень символического капитала ведущих сотрудников информационных войск. Каждый из них, будь то Соловьев, Киселев или Норкин вполне автономно осуществляет производство экспертов в самых разных областях: от политологии до микробиологии, от литературы до философии. Тот же Соловьев, постоянно приглашая в свои эфиры молодого человека по фамилии Шаргунов и немолодого человека по фамилии Проханов, и постоянно называя их выдающимися писателями, способен убедить аудиторию в том, что Проханов и Шаргунов – писатели, а их самих в том, что они выдающиеся. То же самое касается и других сфер. Зона медиафрении превратилась в фабрику по производству, а точнее в пункт по назначению в великие мыслители, выдающиеся политологи, крупные писатели и знаменитые социологи.
Проблема в том, что эти медиатические "политологи", "социологи" и "экономисты" не только несут ахинею на публику, но и начинают претендовать на статус и признание в своих сферах и тем самым эти сферы деформируют.
КРЫМ КАК ТОЧКА БЕЗУМИЯ И НЕВОЗВРАТА
В марте 2014 года в российской политической и медийной сфере произошли необратимые изменения. Были окончательно отправлены в утиль: международное и отечественное право, логика, арифметика, история и география. В этой связи именно Крым объявлен истоком российской культуры и ментальности, а также назначен главной скрепой.
После Крыма российские политики и сотрудники СМИ перестали вообще что-либо соображать и принялись беспрерывно с экранов телевизора грозить войной Соединенным Штатам и НАТО.
Специфика этого телевизионного безумия состоит в своеобразном механизме "взаимонакручивания", "подзаведения" и взаимного "прикуривания", когда каждый следующий оратор должен превзойти предыдущего, повысив градус ксенофобии, антизападничества или уровень проклятий в адрес "пятой колонны", "либералов" и "нац-предателей". В логику таких передач это вполне вписывается, поскольку, понижая "градус" последующий оратор рискует остаться незамеченным публикой.
Самой неприятной новостью является то, что этот механизм "самозаведения" и "взаимного прикуривания" в какой-то мере действует и в треугольнике: телевидение – власть – телезрители.
Путину уже сложно дать "задний ход" в Украине и в Сирии, поскольку за четыре года военной истерии, пусков ракет, танковых атак и бомбовых ударов в телевизоре, война стала фактически членом семьи многих россиян. Трогательные сцены семейного ужина: папа, мама, дедушка и внук за столом у телевизора. Под телевизором играет кошка, а на экране – война, такая уютная и домашняя, ее же всегда можно сделать потише, или вообще выключить.
Момент, когда война из телевизора придет в дом и ее уже нельзя будет сделать потише, уже не контролируется ни политическим, ни военным руководством страны. А тем более не контролируется с помощью пульта телевизора.
Медиафрения – это тяжелая болезнь СМИ и журналистики. Она не лечится гомеопатией. Нужны хирургические меры – международный трибунал по информационным преступлениям, совершенным российскими СМИ и их руководителями. А потом люстрация, сопровождаемая глубокой реформой всего медийного поля России, включая полную ликвидацию государственных СМИ и превращение их в общественные.
! Орфография и стилистика автора сохранены
